Очень интересная книга известной венгерской переводчицы-синхронистки Като Ломб, которая владела 16-ю языками. Один из часто задаваемых ей вопросов, которые она приводит в предисловии к своей книге, касается как раз этого удивительного факта:
«Вопрос первый: можно ли знать шестнадцать языков?
Ответ: нет, нельзя. По крайней мере нельзя их знать на одинаковом уровне. Родной язык у меня только один — венгерский. Но пять языков живет во мне одновременно: русский, английский, французский, немецкий и венгерский. Работая с этими языками, я перевожу с одного на другой в любом сочетании и в перевод «включаюсь» мгновенно. Прежде чем приступить к работе, связанной с применением итальянского, испанского, японского, китайского или польского языка, я, чтобы освежить знания, обычно трачу полдня, просматривая свои записи. С остальными шестью языками я работаю только как переводчик художественной и специальной литературы, то есть имею здесь лишь пассивную практику.»
Книга посвящена изучению языков во взрослом возрасте, обучение детей ведется совершенно иначе. Может быть полезна тем, кто учит иностранные языки самостоятельно, а также и тем, кто занимается на курсах, с репетитором и т.д., поскольку самообразование — отличное дополнение к «формальной» учебе. Думаю, и тем, кто преподает иностранные языки взрослым, тоже может быть интересно. Увлекающимся языками на 100% рекомендую — я вот прямо-таки почувствовала родственную душу 🙂
Ломб поделилась собственным опытом, а она, конечно, по-своему фанатичный человек — не у всех есть есть столько интереса и желания, чтобы так упорно изучать несколько разных языков. А что касается способностей, то по этому поводу можно не беспокоиться — она твёрдо уверена, что дело не в них, что неспособности к языкам не бывает.
Она не дает никаких волшебных ключей, по ее мнению, залог успешного овладения языком — сочетание мотивации и упорства. Зато предлагает ряд приемов, которые помогли ей и могут помочь другим. В любом случае, все подобные советы надо проверять на себе, универсальных рецептов нет, но можно почерпнуть идеи.
Несмотря на то, что книга была написана в 1970-м году, основные идеи не устарели. Сейчас больше технических возможностей, но советы Като Ломб легко приложить к современным технологиям, и многое даже стало проще (например, не надо записывать на магнитофон радиопередачи для прослушивания, когда можно смотреть видеоролики в интернете и т.д.).
Также интересно и то, что она пишет о собственной жизни. Ее школьные успехи в иностранных языках были очень так себе, и далеко не сразу ей удалось стать хорошей переводчицей:
«В фармацевтической лаборатории, где мне удалось между тем устроиться на полставки, я попробовала переводить и письменно. Пробные мои переводы, очевидно, не соответствовали нормам, потому что редактор вернул мне их назад с пометкой «автор перевода — смелый человек».»
В весьма необычных обстоятельствах пришлось ей начать работать синхронным переводчиком:
«В 1941 году я решила, что буду изучать русский язык.
Я бы покривила душой, написав здесь, что пошла на это, будучи политически прозорливой или из идеологических побуждений. Сейчас сказать трудно, возможно, я что-то и предчувствовала, в чем-то действительно была политически убеждена, но на первый практический шаг меня подвигло намного более прозаическое обстоятельство. Роясь в книгах букинистического магазина на Кёрут , я обнаружила двухтомный русско-английский словарь. И больше не выпускала его из рук; помчалась с найденным сокровищем к кассе. Больших материальных жертв это решение от меня не потребовало: за два затрепанных тома, изданных в 1860 году, я заплатила ровно 96 филлеров …
В частной библиотеке я нашла несколько русских классических романов, но справиться с ними не смогла. На помощь мне пришел случай.
Однажды в Балатонсарсо в комнату маленького пансиона мы с мужем вселились сразу после отъезда одной русской семьи. Горничная готовилась выбросить весь оставшийся мусор. И вдруг сердце у меня забилось — взгляд упал на толстую, напечатанную крупными буквами книгу. Это был какой-то глупый сентиментальный роман выпуска 1910 года. Без колебаний я принялась за него и столько промаялась с текстом, что некоторые страницы помню и до сих пор чуть ли не наизусть.
Когда я смогла перейти к более серьезному чтению, шел уже 1943 год. Наступило время воздушных налетов: Будапешт бомбила американская и английская авиация. Часы, проведенные в бомбоубежищах, значительно продвинули меня вперед. Но приходилось маскироваться. Я купила толстую венгерскую энциклопедию и у знакомого переплетчика на каждую вторую страницу приклеила страницу из гоголевских «Мертвых душ». За несколько часов, проведенных в убежище, я «пропахивала» иногда целые главы. Тогда же я отточила и свою технику чтения; незнакомые слова мне приходилось «великодушно» пропускать, ведь пользоваться словарем в убежище было довольно опасно.
В том, что СССР выйдет победителем из этой войны, мы не сомневались и в самом начале, а в 1943-1944 годах это стало очевидностью, и я едва дождалась, когда смогу поговорить с первым советским человеком и ошеломить его своей литературной осведомленностью. И как только этот случай представился, я не преминула вставить, что читала «Мертвые души» Гоголя. Я не поняла, почему советский офицер так неопределенно вежливо кивает. Только позднее я сообразила, что название книги по-русски звучит « Mjortvije dusi », а не «Мэрт-виэ», как я представила себе по буквам, не зная произношения.
В начале февраля 1945 года была освобождена городская Ратуша, и в тот же день я пришла туда как переводчик русского языка. Меня сию же минуту оформили и дали первое задание — позвонить коменданту города и представить ему нового бургомистра. Когда я спросила номер телефона советской городской комендатуры, мне сказали, что достаточно только поднять трубку и там ответят. 5 февраля 1945 года в Будапеште работала одна-единственная телефонная линия.
Начиная с этого момента возможности для изучения русского языка стали неограниченными. Беда была только в том, что к тому времени по-русски я говорила бегло (и, очевидно, с ошибками), но почти ничего не понимала. Те, кому я переводила или с кем разговаривала, считали, что я глуховата, и, утешая, кричали мне в ухо, что, как только я оправлюсь от голодовки, вернется и слух; для нормального веса мне действительно не хватало двадцати килограммов.
В 1946 году я попала в венгерскую канцелярию союзнической контрольной комиссии. Для лингвиста, коим я себя тогда чувствовала, более идеального места работы нельзя было и представить. В канцелярии, сменяя друг друга, звучала английская, русская и французская речь. Союзники вели переговоры, на которых я переводила. Не только расширились мои языковые знания, но я приобрела и навыки, столь необходимые переводчику. Молниеносное переключение с одного языка на другой было первым и главным, чему я научилась.»
