Три женщины. Три судьбы. Одна война

У Великой Отечественной войны — тысячи женских лиц. Лиц девушек, ушедших на фронт. Учившихся стрелять и перевязывать. Копивших деньги, чтобы купить танк. И способных убивать словом — даже если уже нет рук, чтобы держать пулемет. Сегодня рассказать о каждой, наверное, уже невозможно. Поэтому из тысяч имен мы выбрали три.

«Милая мама, теперь я снайпер»
Таня Барамзина, девушка-спасатель

«8 апреля первый раз я попала на передовую позицию, в этот день я убила двух фрицев. После первого фрица у меня дрожали руки и билось сердце, но вскоре все прошло, и у меня появилось желание бить, и бить как можно больше…»

Таня Барамзина была сельской учительницей, вела хоровой кружок, училась в педагогическом институте, работала в детском садике. А потом стала снайпером и пошла на войну. Вряд ли ей действительно хотелось убивать. Просто она была уверена: «Не может быть счастья, если его не сделаешь своими руками».

Таня родилась в большой семье в городе Глазове (Удмуртия). Ее отец рыбачил — и дочку научил, ее мать ходила в церковь, а в 20-е годы родители торговали хлебом, который сами пекли в русской печи. За это в 1930 году их раскулачили. Вывезли почти все вещи, начиная с самовара и швейной машинки и заканчивая эмалированной тарелкой, оцененной в 15 копеек. Даже Библию забрали. Спустя год умер отец Тани. Еще через два года у семьи конфисковали дом, и Барамзиным пришлось жить в собственной бане.

Таня росла сорванцом. Как-то поспорила с мальчишкой, что быстрее него переплывет местную реку Чепцу, — и переплыла. В 17 лет она стала сельской учительницей — преподавала географию и грамоту в начальных классах. Как и многие ее ровесники того времени, вступила в добровольные оборонные общества и научилась стрелять. Была пионервожатой, разучивала с детьми революционные песни, сажала с ними деревья. Однажды даже спасла ученика, провалившегося под лед. Через несколько лет экстерном сдала экзамены в местном педучилище, а затем поступила в педагогический институт в Молотове (ныне — Пермь).

Была она среднего роста, карие глаза смотрели ясно и прямо. Характер у нее был настойчивый (…). Она была самой обычной девушкой… любила ходить на танцы. И все же она среди нас чем-то выделялась. Возможно, тем, что задуманное всегда исполняла. А задумывалась она часто… — Нина Бармина, сельская учительница, коллега и подруга Татьяны

«Волосы короткие, щеки пухлые, нос кверху — мальчишка и мальчишка», — говорила она о себе. Но любила по возможности красиво одеться — могла помечтать о блузке: «Красивая, как у артистки… Воротничок одинарный, сборочки и черный ремешок». При этом однажды подарила подруге черную юбку, хотя в те годы жилось непросто: например, чернила школьники сами делали из свеклы и сажи.

На войну Таня попросилась сразу же. Но в 41-м девушек брали еще неохотно. Она стала воспитательницей в детском садике и выучилась на медсестру. А затем восемь месяцев провела в женской школе снайперов. На фронт ушла в апреле 1944-го. Ей еще не исполнилось и 25.

Милая мама, теперь я снайпер. Умею держать в руках оружие и знаю, для чего оно предназначено. Завтра еду на фронт (…). И если уж мне придется погибнуть, знай, что я погибла счастливой… — из письма Татьяны Барамзиной

Так изобразили Татьяну советские художники

Снайпером Татьяна успела убить 16 немецких солдат. Но скоро у нее стало портиться зрение. Отказавшись уходить с фронта, она выучилась на связистку. Но пробыла ею недолго. Таня вообще немного времени провела на фронте: ее первый бой был в апреле 44-го. Последний — в июле.

Таня не должна была участвовать в том бою, но упросила взять ее туда хотя бы медсестрой. Она до последнего выносила и перевязывала раненых, укрывала их в своей землянке, а иногда и бралась за пулемет. Борьба была тяжелая, и советские бойцы стали отступать. У Тани тоже был шанс ускользнуть, но она не могла оставить раненых. И отбивалась, пока не кончились патроны.

…В наградном листе напишут, что девушку допрашивали, но она «не выдала военную тайну». Тело Тани было изуродовано так, что опознать ее удалось только по волосам и остаткам формы. Но трудно сказать, действительно ли фашисты пытались что-то из нее выбить или мучили просто так. Для удовольствия.

Посмертно ей дали звание Героя Советского Союза, и после войны маме Татьяны даже вернули в собственность дом, конфискованный в 1933 году. Правда, в 60-е годы его снесли. Но улица, на которой он стоял, до сих пор носит имя Татьяны Барамзиной.

«Иногда от злости не вижу света»
Мария Октябрьская, женщина-танк

«Можете за меня радоваться — получила боевое крещение. Бью гадов. Иногда от злости не вижу света. Это не по радио и не на картине, вижу, как гады пьяные во весь рост идут в контратаку…»

Так писала родным Мария Октябрьская в октябре 1943 года. На старых черно-белых фотографиях видно, что у нее яркие брови и губы — наверное, любила помаду. И красивые платья любила, и живые цветы. Такую женщину легко было представить поэтессой или певицей. Но вместо сцены у нее был танк.

Она родилась и выросла в Крыму, успев уехать от родителей до того, как их раскулачили и сослали на Урал. В ее биографии удивительно многое, начиная с имени. В большинстве документов и воспоминаний она осталась Марией — так назвали ее при рождении. Но семья и муж звали ее Тамарой: это имя, невзлюбив «родное», она выбрала сама еще в юности. А ее муж, кавалерист, не любил свою фамилию — и из Ильи Рядненко стал Ильей Октябрьским. Они поженились в 1925 году. И эта фамилия статной паре шла.

«Вышла замуж за воина — и ты служишь в армии», — говорила Мария. И «служила»: научилась водить машину (что было редкостью по тем временам) и стрелять, даже стала ворошиловским стрелком. Ходила в санитарный кружок. Учила жен военных вышивать, а в казармах раскладывала вышитые салфетки. Как-то решила показать молодому красноармейцу, как правильно мыть полы, — взялась за тряпку, не пожалев своего белого платья. Почему у Октябрьских не было детей — неясно: для окружающих они выглядели как идеальная семья.

С такими глазами Мария могла бы стать актрисой. Но стала механиком-водителем танка

Война застала их в Кишиневе. Марию эвакуировали в Томск, Илья уехал на фронт и погиб, не успев провоевать и двух месяцев. Мария работала, кем могла, — помогала обустраивать детский дом, куда привезли ребят из блокадного Ленинграда, ездила в госпитали, произносила агитационные речи. Однажды устроила бал, чтобы красиво проводить мобилизованных девушек: они пришли на него в своих лучших платьях и, не возвращаясь домой, надели формы и ушли на фронт.

Мария сумела быть полезной в тылу, но рвалась воевать сама. Воевать, чтоб мстить за мужа. Однако на фронт ее брать не хотели: по тем временам она считалась слишком взрослой (в 1941 году ей исполнилось 39), да и здоровье было неидеальным. Но она была женщиной-танком. И решила, что ей нужен личный танк.

Сначала Мария распродала свои вещи — она многое успела вывезти в эвакуацию. Потом стала вышивать и продавать свои работы. Накопила 50 тысяч рублей — огромные по тем временам деньги. Отправила телеграмму лично товарищу Сталину.

И Сталин ей ответил: «Благодарю Вас, Мария Васильевна, за Вашу заботу о бронетанковых силах Красной Армии. Ваше желание будет исполнено. Примите мой привет».

Мария выучилась и стала первой в стране женщиной — механиком-водителем танка. «Когда ее в военкомате направляли, говорили, чего вы в танк хотите? Может быть, медсестрой?» — рассказывает маршал бронетанковых войск Олег Лосик. Вести танк было непросто даже чисто физически. Но Октябрьская доказала, что ничем не отличается от солдат-мужчин. Разве что тем, что у места водителя держала фотографию мужа.

Заслуга механика-водителя по существу — 95%. От всего. Стрелок стреляет, командир машины толкает ногами или какими другими подручными средствами… Или кричит: «Давай, жми туда-то…» А механик-водитель, во-первых, и направляет, и поворачивается, и давит. Вы думаете, легко раздавить человека? Даже врага? — Людмила Калинина, полковник бронетанковых войск

В последний раз ее «Боевая подруга» сражалась в конце января 1944 года. Танк был сильно поврежден. Мария — ранена. Спустя полтора месяца она скончалась и посмертно стала Героем Советского Союза.

Перед своим первым боем Октябрьская пообещала товарищам: «До границы Германии еще не так близко, но мы дойдем до нее… Клянусь вам, что экипаж танка «Боевая подруга» не отстанет от вас». «Боевая подруга», правда, не та самая, а другая машина, «унаследовавшая» это имя, действительно дошла до Кенигсберга. Но уже без Марии.

Экипаж танка «Боевая подруга». У места водителя Мария держала фотографию мужа

«Сделайте за меня хотя бы по одной заклепке для танка»
Зина Туснолобова, девушка-знамя

«Можете мне не верить, но это письмо я пишу сама. Это моя победа. На войне за каждую высотку ведется бой. А сколько таких высоток мне придется преодолеть в жизни? Но знайте, я готова к вечному бою…»

Зина Туснолобова после восьмой операции

Зина Туснолобова писала это протезом, на который была надета специальная манжетка с ручкой. Рук и ног она лишилась на фронте. Ей было всего 23, и ее ждали десятилетия счастливой жизни. Но тогда думала, что для нее все кончено.

Зина родилась вблизи Полоцка, в нынешней Белоруссии. Когда ей было десять, отца арестовали, и семья переехала в Кемеровскую область. Ничего особенного — все как у многих в те годы. И Зина росла так же, как большинство советских ребят: занималась спортом, пела в хоре, а в 18 лет, после смерти отца, пошла работать. При вступлении в комсомол ее спросили, что она будет делать, если придется защищать Родину. «За Родину — жизнь отдам», — ответила она. Шел 1939 год. До возможности доказать это оставалось совсем не долго.

После начала войны Зина окончила курсы медсестер и ушла на фронт. За первые же пять дней боев вынесла из-под огня 26 раненых и вскоре получила орден Красной Звезды. Еще несколько месяцев спустя счет спасенных ею людей перевалил за сотню. Но однажды, когда она пыталась вынести с поля боя раненного командира, в нее попало осколком. Прежде чем ее нашли советские солдаты, она сутки пролежала в снегу. Спасти жизнь Зине удалось. А руки и ноги — нет.

Врачи свердловского госпиталя, куда девушку отправили лечиться, сделали по тем временам невероятное: месяц спустя Зина держала искусственными пальцами стакан. Но в жизнь не верила. В письме она попросила своего любимого — с ним они сошлись перед самой войной — забыть ее.

…Горько и обидно остаться в 23 года инвалидом, получать пенсию и просить подать стакан воды. Моя песенка спета. Не могу, не имею права быть преградой на твоем пути… — из письма Зины Туснолобовой Иосифу Марченко
Милая моя малышка, родная моя мученица! Нет такой беды, которая разлучит нас. Ни о чём плохом не думай… — из письма Иосифа Марченко Зине Туснолобовой

И Зина начала поправляться — да так, что медики шутили: «С таким характером она скоро плясать будет». Но больше всего ей хотелось не в пляс, а в бой. Однажды она выступила на заводе «Уралмаш», сказав рабочим: «Сейчас я не могу воевать и не могу работать (…) Мне очень трудно, очень больно оставаться в стороне… Товарищи! Я вас очень, очень прошу: если можно, сделайте за меня хотя бы по одной заклепке для танка!»

Слоган «За Зину Туснолобову!» стал появляться на самолетах и танках

После ее речи рабочие выпустили пять «сверхплановых» танков. На них было написано: «За Зину Туснолобову!» Так оказалось, воевать Зина по-прежнему может — просто другим способом. В мае 1944-го она написала открытое письмо, которое прочли все советские солдаты.

Если бы я хотя бы еще один раз могла взять в руки автомат, чтобы расквитаться с фашистами за кровь. За муки, за мою исковерканную жизнь! (…) И я прошу вас, родные: когда пойдете на штурм, вспомните обо мне! Вспомните — и пусть каждый из вас убьет хотя бы по одному фашисту! — из письма Зины Туснолобовой

И солдаты стали ей отвечать: «Мы, Зина, не можем вернуть тебе того, что отняли немцы, но мы можем и будем убивать…» Так лозунг «За Зину Туснолобову!» стал появляться всюду. Как знамя.

После войны Зина вышла замуж за Иосифа. Жили в Белоруссии, в Полоцке. Вели хозяйство, собирали грибы, растили детей. «Даже нитку вдевать в иголку мама научилась. Шила, штопала. Могла на протезах нагнуться и помыть пол», — вспоминает ее сын, Владимир Марченко. Все так, словно не было ран. Все так, как и было бы, если б не было войны.

В 37 лет Зинаида Туснолобова стала Героем Советского Союза

В 1957 году Зинаида Михайловна стала Героем Советского Союза. Чуть ли не до самых последних лет жизни к ней приходили и письма, и люди — от школьников до писателей. Она никому не отказывала во встрече, но рассказывать о себе не любила — слишком наговорилась за годы. И пуская к себе журналистов, просила: «Располагайтесь, читайте газеты на столе. Там про меня все написано».

***
Автор благодарит за помощь в написании материала и предоставленные фотографии Глазовский краеведческий музей и лично научного сотрудника отдела истории Глеба Кочина, Томский областной краеведческий музей и лично заведующую архивом Ольгу Тимофееву, Музей боевой славы, Национальный Полоцкий историко-культурный музей-заповедник и лично старшего научного сотрудника Ирину Сыревич.
При подготовке материала были использованы архивы музеев, а также интервью сына Зины Туснолобовой на сайте TUT.BY, фильм о Марии Октябрьской из цикла передач «Дороже золота» и другие открытые источники.

#чтобыпомнили, #ВОВ