Курица и яйцо

Одна женщина купила в магазине курицу. Принесла её домой, положила в кастрюлю, чтоб разморозилась. А сама села перед телевизором, смотрит передачу «Танцы со звездами» и вино себе налила, красное, которое каждый день теперь пьет, как муж от неё ушел. Вот уже третий год.

Вдруг слышит — на кухне какие-то звуки, будто крыса скребется. Женщина испугалась, взяла молоток из кладовки, выходит на кухню, а там курица по столу ходит, как ни в чем не бывало. Женщина размахнулась на нее молотком что есть силы, а курица как закудахчет, крыльями замахала, мечется по кухне, просит слезно:

— Не убивай меня, женщина! Я тебе еще пригожусь.
— Чем же? — Спрашивает женщина.
— Ну, не знаю, — курица в задумчивости заходила по столу, села и закурила, — яйцо тебе золотое снесу, например.
— Разве вы можете золотые яйца нести?
— Легко.

Курица сделала легкую гимнастику, села на стол, поднатужилась и снесла яичко.

— Ой, пардон. С этого раза не получилось. Сейчас-сейчас.

Второе вышло куда как лучше: не простое, а золотое. Женщина взяла яйцо и понесла его в ломбард. В ломбарде на яйцо посмотрели через лупу, поколупали его ногтем и пинцетом, покрутили головой и говорят:

— Пять тысяч.

Женщина согласилась. Приобрела на эти деньги деликатесов всяких: колбасы, сыра какой был – отечественный, шампанского, и даже курице купила зерна заморского, киноа.

Приходит домой, а там курица сидит в кресле, телевизор смотрит. Ровно как ее бывший супруг. Женщина аж всплакнула, вспомнив. Стали вместе жить. Каждый день курица несла одно яйцо, или два, это как получалось. А женщина несла их продавать, нашла хорошее место, где не пять давали, а семь тысяч. Спрашивают:

— А фаберже у вас нету?
— Нет, — говорит.
— Ничего страшного, несите эти. Но если будет фаберже, то там – от ста тысяч.

Это женщине крепко в голову втемяшилось. Что сто тысяч. И, вот, она однажды взяла, да и не понесла золотое яйцо продавать. А положила его в мисочку и полотенчиком накрыла. Через три дня, и вправду, вылупилось. Родилась из золотого яичка золотая курочка.

Женщина рада, радехонька, что теперь у нее фаберже будет, а не это говно по семь тысяч. Стала этого цыпленочка нянчить, возиться с ним, киноа с ложечки кормить, песенки петь. А на курицу даже и не смотрит. Кормить её перестала, и совсем забросила. Стала курица чахнуть. С горя и без пищи и яйца уже не несет. Ни по пять, ни по семь тысяч. Развилась у курицы на нервной почве невралгия, стало крыло отниматься.

И, вот, курица ходит по дому, ходит, вздыхает горестно и клюет от голода тараканов. Выкурила последнюю сигарету, и говорит женщине:

— Знаешь, Валя, я так больше не могу. Если я тебя не устраиваю, то давай тогда прощаться.

Женщина говорит радостно:

— Давай!

Ей уже и самой в тягость стало. Это как нелюбимый человек, который к тебе тянется и ластиться, а только хуже получается.

Собрала курица чемоданы, всплакнула напоследок, поцеловала женщину и ушла, куда глаза глядят. Тут читатель, наверное, подумает, что новая курица ни хрена ей и не снесла ничего, когда выросла. Чтобы, значит, дидактический урок публике был. Но, нет. Все у курицы с яйцами нормально. Не прогадала ничуть женщина. Высидела такое ей фаберже, что в антикваре полмиллиона отсчитали. Женщина на радостях купила себе шубу новую. А через неделю машину. Стала уже раздумывать, а не поменять ли ей теперь квартиру? В новом доме и с консьержем, и с видом на залив, и чтобы у курицы отдельная комната была, а не коробка из-под телевизора?

Пошла женщина в один день яйцо продавать, а за ней воры увязались, очень интересно антиквару стало, где она их берет? Вот, он и подговорил, злыдень. А женщина как-то и не подумала, что подозрительно, откуда у неё каждый день – новое фаберже? Вошли воры за ней следом в дом, взяли женщину за горло, и только хотели убить и изнасиловать и украсть золотую курочку, как вдруг в комнату входит курица. Та, старая. Вынимает из пальто два револьвера и: «Бах! Бабах!»

— Получайте, фуцманюги!

Всех троих и застрелила. И говорит:

— Здравствуй, Валя!

А женщина расплакалась на радостях, обняла курицу, и стали они вместе жить. Шведской семьей: две курицы и одна женщина.

А антиквара того тоже потом застрелили, на всякий случай.