Упущенная Нобелевка

Согласно архивам Нобелевского фонда, Александр Фрумкин номинировался на Нобелевскую премию 11 раз с 1946 по 1966 год. Среди прочих его кандидатуру предлагали нобелевский лауреат Николай Семенов и выдающийся американский химик Исаак Кольтгоф. Вероятно, Фрумкина выдвигали и позднее, но пока обнародована информация только до 1966 года.

Ученый умер в 1976 году, так и не получив Нобелевскую премию. Его имя носит Институт физической химии и электрохимии Российской академии наук (ИФХЭ РАН). С 2000 года Международное общество электрохимии совместно с МГУ и ИФХЭ РАН вручают наиболее авторитетным химикам мемориальную медаль Фрумкина.

Свободные радикалы — частицы, содержащие один или несколько неспаренных электронов на внешней электронной оболочке, — проще всего обнаружить с помощью метода электронного парамагнитного резонанса (ЭПР). Он же позволяет получить полную информацию об их строении и степени делокализации неспаренного электрона.

Открытие ЭПР считается одним из ключевых в науке ХХ века. Без него немыслимы многие современные разработки в области физики магнитных явлений, физики твердого тела и неорганической химии. На ЭПР основан, например, квантовый парамагнитный усилитель, обеспечивающий дальнюю космическую связь. Однако автор открытия, советский физик Евгений Завойский, Нобелевской премии не удостоился, хотя с 1958 по 1966 год его кандидатуру предлагали 22 раза, причем сразу по двум дисциплинам — физике и химии.

Несколько лет назад лауреат Нобелевской премии по физике 2003 года академик Виталий Гинзбург в интервью газете «Известия» отметил, что заведомо СССР потерял лишь одну Нобелевскую премию, «которую должен был получить Евгений Завойский за открытие электропарамагнитного резонанса».

В 1951 году Нобелевскую премию присудили американским физикам Эдвину Макмиллану и Гленну Сиборгу — за исследование на ускорителе ядер трансурановых элементов. Среди заслуг Макмиллана Нобелевский комитет также отметил открытие принципа автофазировки — закона, объясняющего стабильность частицы в резонансном циклическом ускорителе в продольном направлении. Американский исследователь сформулировал его в 1945 году, однако за год до него этот же принцип открыл и теоретически обосновал советский физик-экспериментатор Владимир Векслер.

Векслер работал в то время в Физическом институте Академии наук СССР (ФИАН), и под его руководством в 1947 году построили первый советский синхротрон — ускоритель заряженных частиц, разработанный на основе принципа автофазировки. В 1949 году ученый создал первый советский протонный ускоритель, а в 1957-м — синхрофазотрон в Объединенном институте ядерных исследований в Дубне, на то время крупнейший в мире.

Нобелевскую премию Векслер так и не получил, хотя, согласно архивам, номинировался на нее как минимум десять раз — с 1947 по 1965 год.

Еще один советский исследователь, которому прочили «нобелевку», — математик и физик Николай Боголюбов. С 1959 по 1966 год его номинировали девять раз. Ученые, выдвигавшие Боголюбова (среди них нобелевский лауреат по физике Рудольф Мессбауэр), отмечали его как автора сразу нескольких открытий в квантовой физике.

Математик по образованию (защитил диссертацию в 19 лет), Боголюбов занимался изучением сверхтекучести и сверхпроводимости, теорией спонтанного нарушения симметрии. Кроме того, он ввел понятие цвета у кварков. Речь не о привычном нам цвете (кварки слишком малы, чтобы их можно было наблюдать в лучах видимого света), а о некоем квантовом числе, приписываемом этим частицам. Впоследствии на основе данной гипотезы разработали квантовую хромодинамику, объясняющую, как в протонах и нейтронах сосуществуют кварки с одинаковыми квантовыми числами.

В 2004 году американским ученым Дэвиду Гроссу, Дэвиду Политцеру и Фрэнку Вилчеку вручили Нобелевскую премию за объяснение поведения кварков. Они доказали, что если кварки растащить в стороны, выделится энергия, на несколько порядков превосходящая ядерную. Аналогичную теорию в конце 1960-х годов выдвинул и Николай Боголюбов в соавторстве с Альбертом Тавхелидзе и Виктором Матвеевым. Однако разработка была секретной и потому осталась неизвестной научной общественности.