Как поляки обороняли Гродно
После начала гитлеровского вторжения в Польшу почти все войска из города Гродно были выведены и отправлены на германский фронт. Тем не менее, когда 17 сентября с востока в страну вошли советские войска, комендант города генерал Вацлав Пженджецкий решил защищаться, хотя, связь с осажденной Варшавой была уже прервана и приказа держать оборону он не получил.
В Гродно оставались два батальона новобранцев, проходивших подготовку в учебном центре 29-й пехотной дивизии, караульный батальон, двухбатальонный отряд полковника Блюмского, две зенитно-пулеметные роты, кавалерийский эскадрон, рота курсантов кадетского училища а также некоторые другие части армии и полиции общей численностью примерно 2000 человек. Из тяжелого вооружения у них были только две 40-миллиметровые зенитные пушки «Бофорс», но зато имелось довольно много старых пулеметов времен Первой мировой войны.
В первый же день советско-польской войны в Гродно началось формирование отрядов народного ополчения в которые записалось более 1000 человек, включая студентов местного университета и подростков-скаутов. И в тот же день местные коммунисты попытались поднять мятеж, чтобы облегчить захват города Красной армией, но он был быстро подавлен.
Советские войска подошли к Гродно на рассвете 20 сентября. Это был разведбат 27-й отдельной легкотанковой бригады полковника Ющука — 11 танков БТ-5 и два броневика ФАИ, один из них — с радиостанцией. В первые три дня «освободительного похода» части РККА на севере Польши не встречали сопротивления, поэтому танкисты без опаски заехали в город по мосту через Неман, который поляки почему-то не разрушили.
Но там их ждал сюрприз. С замаскированной позиции вблизи моста открыли огонь зенитки, а в танки, успевшие въехать на городские улицы, из окон и с крыш полетели бутылки с горючей смесью. Три танка и оба броневика были уничтожены, остальным удалось отойти. Поляки потеряли несколько человек убитыми и одну зенитку.
Вскоре к городу подтянулись основные силы бригады — 65 танков, а также — пехота и артиллерия. Под прикрытием артиллерийско-пулеметного огня два стрелковых батальона форсировали Неман и закрепившись в районе кладбища. Одновременно с этим танки вновь пересекли мост, но дальше не двинулись, опасаясь «бутылочников».
К концу первого дня боев за город РККА потеряла три танка и два броневатомобиля сгоревшими, шесть танков — поврежденными и 15 человек убитыми, еще 11 были ранены. Ночью Ющук попытался скрытно атаковать в темноте, используя в качестве проводников местных евреев и коммунистов, хорошо знавших город и предложивших им свои услуги. Но атака была отбита.
Генерал Пженджецкий посоветовал городским чиновникам, полицейским и жандармам с семьями немедленно покинуть город и эвакуироваться в Литву, до которой было около 20 километров. Но далеко не все воспользовались этим советом — а зря, потому что те, кто им не воспользовались, впоследствии были арестованы или расстреляны.
К утру 21 сентября к Гродно подошел 119-й стрелковый полк, 101-й моторизованный полк, перебошенный на грузовиках, а также механизированная группа 6-го кавкорпуса имени Сталина в составе 80 танков и 15 броневиков под руководством комкора Еременко. Эти войска начали генеральный штурм одновременно с трех направлений: с юга, востока и юго-запада.
Поляки отчаянно оборонялись, стреляя из домов и из-за баррикад, но силы были слишком неравными, так как у защитников города не было никаких противотанковых средств, кроме бутылок с бензином. Уцелевшая в первом бою зенитка вскоре была подбита, а наспех построенные баррикады не выдерживали огня танковых орудий.
Современная картинка об этом бое. На батальное полотно попал Т-28! Их там, конечно, не было.
К середине дня красноармейцам удалось продвинуться в центр города, захватив несколько опорных пунктов: почтамт, военное училище, электростанцию и табачную фабрику. Оборонявшиеся несли большие потери и были вынуждены отступать к северной окраине. К наступлению темноты, когда атаки прекратились, у них в руках осталась примерно треть города и два узла обороны: средневековый замок короля Стефана Батория и пехотные казармы.
Ночью генерал Пженджецкий, понимая, что шансов на удержание города больше нет, приказал защитникам отходить в Литву. Большинство солдат и ополченцев последовало приказу, но многие местные жители предпочли укрыться в городе, спрятав оружие и переодевшись в гражданскую одежду.
Сам генерал выехал на рассвете 22 сентября и благополучно добрался до границы, а командир оперативной группы «Гродно» генерал Юзеф Ольшина-Вильчинский не успел. Когда он с супругой и адъютантом покинул город, шоссе в Литву уже было перекрыто советскими танками. Генерал приказал сидевшему за рулем адъютанту остановиться. Очевидно, он надеялся, что с ним будут обращаться уважительно, как с высокопоставленным военнопленным. Однако танкистов он почему-то не заинтересовал — и его тут же, на обочине, расстреляли на глазах жены.
Между тем силы Красной армии у Гродно продолжали наращиваться. К утру 22 сентября там были сосредоточены 21-я, 27-я и 29-я танковые, а также 29-я моторизованная бригада. В полдень начался очередной штурм, но удар пришелся в пустоту: вооруженных поляков в городе уже не было.
Захват города обошелся РККА в 57 убитых, 159 раненых, 19 сгоревших танков и четыре броневика. Поляки свои потери не считали, а красные оценили их в 644 убитых и 1543 пленных. Цифры наверняка завышены, либо к пленным относили кого попало, так как, согласно польским данным, большинство участников обороны города сумело добраться до Литвы и сдаться литовским властям. Впрочем, поляки тоже оценили свои успехи чересчур оптимистично, заявив, что при штурме Гродно красные якобы потеряли убитыми и ранеными примерно 800 человек.
Победителям достались 514 винтовок, 146 пулеметов, 50 револьверов, одна подбитая зенитка и один миномет, который поляки не использовали, поскольку к нему не было боеприпасов.
После захвата Гродно там началась тотальная зачистка. Красноармейцы и бойцы НКВД тщательно обыскивали дома, подвалы и подземные коммуникации, выявляя скрывшихся защитников, жандармов и полицейских. Найденных немедленно расстреливали. К примеру, в урочище Пся-гурка было убито 20 студентов, в роще Понемун — группа кадетов военного училища, на улице Пшемойской — около 30 солдат и ополченцев. Общее число казненных в разных источниках варьируется от 95 до 300 человек, включая гражданских лиц, например, директора городской гимназии Петра Богуцкого.
На фото в заголовке — группа защитников Гродно на улице города. Гоноровые пшекские жолнежи полны оптимизма.
А вот командиры этой операции:
Генерал Ольшина-Вильчинский, генерал Пженджецкий, командир наступавшего на Гродно 15-го танкового корпуса генерал Петров (погиб в Брянском котле осенью 1941 года) и командир 6-го кавкорпуса комкор Еременко уже в зените славы и звании маршала Советского Союза.
А вот текст «Общей директивы» генерала Рыдз-Смиглы, который 17 сентября огласили по радио (это существенный кусок, всё остальное там — бла-бла-бла о всём хорошем):
Sowiety wkroczyły. Nakazuję ogólne wycofanie na Rumunię i Węgry najkrótszymi drogami. Z bolszewikami nie walczyć, chyba w razie natarcia z ich strony albo próby rozbrojenia oddziałów. Zadania Warszawy i miast które miały się bronić przed Niemcami – bez zmian. Miasta do których podejdą bolszewicy powinny z nimi pertraktować w sprawie wyjścia garnizonów do Węgier lub Rumunii.
Перевод:
Советы вмешались. Приказываю общий отход на Румынию и Венгрию кратчайшими путями. С большевиками не воевать, разве что в случае атаки с их стороны или попытки разоружить отряды. Задачи Варшавы и городов, которые должны были защищаться от немцев – без изменений. Города, к которым приближаются большевики, должны договориться с ними о выходе гарнизонов в Венгрию или Румынию.
Таким образом, генерал Вацлав Пженджецкий — дегенерат и мерзавец, который подвел поверивших ему людей под пули, напав на советские войска, которые не собирались с поляками воевать, изменил присяге и не выполнил приказ главнокомандующего. И всё — ради собственного гонора. Генерал Ольшина-Вильчинский — еще один такой же дегенерат, и правильно, что его расстреляли. Лепший гонор для жолнежа — голой дупой забиць ежа!
Тем не менее, эта директива позволила полякам позднее утверждать, что они дрались до последней возможности, а не сдались, как чехи, прибалты и датчане.
