Война и мир в Европе
Блогер atomiccherry пишет о ситуации, сложившейся в Европе: Рассуждая о политике, мы, люди, очень часто любим прибегать к абстракциям.
Среднестатистическому человеку сложно жить, когда он не видит пресловутое государство как некий «системный механизм»; ему невыносима сама мысль о том, что в роскошных кабинетах с мебелью из красного дерева заседают не всевидящие мудрецы, а такие же смертные существа, которых тяготят эмоции, ошибочность восприятия, негибкость мышления, зацикленность на узости личного опыта…
Люди боятся подобной картины. Они отчаянно стремятся рационализировать действия и решения «государственной машины». И это очень, очень часто уводит общество от понимания истинных первопричин происходящего.
К чему это вступление? Что ж, ко все тем же злободневным вопросам войны, мира и «большой политики».
Несложно заметить, что очередной раунд мирных инициатив в рамках российско-украинского конфликта вновь превращается в провал. Подобный результат не должен вызывать удивления – как и прежде, реальные основания для компромисса у сторон-участников отсутствуют, тогда как количество взаимных претензий лишь возросло.
Тем не менее, определенные изменения в переговорном процессе имеются – и они любопытны. Украина и страны Европы стоят на еще более жестких позициях, чем раньше – и внешнее давление (со стороны США) никак не способны повлиять на данный факт.
Интересно в данном контексте и другое – согласно данным немецкого аналитического института IFW, в мае 2025 года объем военного производства Европы для Украины превысил американские показатели: €35.1 млрд против €30.7 млрд.
С каждым новым годом боевых действий политический ландшафт в переговорном процессе претерпевает все новые и новые изменения –он, как ни иронично, становится многополярным: решения отдельных «крупных и влиятельных держав» более не имеют решающего веса.
Региональные интересы и потребности начинают превалировать над интересами неких «политических блоков», и это формирует куда менее стабильную и предсказуемую почву для политического взаимодействия.
Но каковы интересы Европы?
Дабы наилучшим образом понять мышление европейских руководящих кругов, следует сделать небольшое отступление и взглянуть на противоположную сторону – на Москву.
Пожалуй, с конца 90-х одним из ключевых российских политических нарративов выступала идея «уважения через страх». Она с завидным постоянством декларировалась для «внутреннего потребителя», и стала основой государственного планирования во внешней политике. Причин тому было много: ресентимент на фоне распада СССР, взаимное презрение с «партнёрами», которые казались одновременно слишком слабыми и слишком влиятельными…
Сложно сказать, что это был всецело и полностью набор неких рациональных факторов или причин. Повторюсь, политика несет на себе неизбежную печать человеческой субъективности – это не механистический процесс-алгоритм.
Собственно, нужно отметить, что поставленные Москвой цели были действительно достигнуты в ходе кампании на Украине. «Западный блок» претерпел значительную эрозию и де-факто перестал существовать – военная угроза развела США и ЕС по разные стороны баррикад. «Монополярность» была нарушена. Европейские страны… стали бояться.
Они стали видеть в России источник опасности, как того и добивалась Москва. Они приняли факт того, что могут подвергнуться военному давлению со стороны РФ.
Во многих смыслах, текущие дни – это апогей воплощения замыслов Кремля. Но с одним нюансом – результат оказался совсем не тем, что ожидался первоначально. Страх появился – но уважение не пришло. Чувство опасности оказалось катализатором не для налаживания отношений, а вовсе наоборот – для подготовки к еще более масштабной конфронтации.
Полагаю, было бы справедливо заявить, что Москва действительно готова к перемирию – и, вероятно, считает, что настал момент для получения неких дивидендов от нескольких лет боевых действий. Российское руководство выставляет требования, но демонстрирует и некую готовность к прекращению огня – только вот заинтересованных в этом лиц по ту сторону фронта (в широком понимании) уже не имеется.
Политика иррациональна и несовершенна, как и всякий продукт деятельности человека. Она может быть подвержена инерции. Может диктоваться эмоциями отдельных лиц – или толпы. Когда же речь заходит о военном противостоянии, то накал страстей таков, что он не позволяет пресечь процесс формирования образа экзистенциальной угрозы без жертв и потерь.
Этот урок мы наблюдаем на практике и в наши дни. Сколь много бы не было найдено аргументов против расширения конфликта на Украине до значительно больших масштабов, грозящих захлестнуть весь регион, остановить этот процесс, кажется, не под силу уже никому.
Формат «вечной войны на истощение» стал, без преувеличения, яркой демонстрацией российских возможностей. В последнее время западные аналитики уделяют всё больше внимания этой теме: очевидно, что способность Москвы к распределению внутренних резервов вкупе со специфической, но действенной социально-экономической политикой формируют вполне осязаемое стратегическое преимущество.
Возможность терпеть потери. Концентрировать ресурсы. Обеспечивать внутреннюю стабильность.
Вместе с тем стратегия «вечной войны» демонстрирует и очевидную слабость РФ. Она выступает продуктом ситуативных решений, балансирующим явные недостатки и структурные изъяны, а не некого дальновидного планирования.
Москва способна аккумулировать определенную массу войск и огневых средств для оказания давления в сухопутных боевых действиях – словом, исполнять военный функционал уровня начала XX века. Однако, российская способность ведения войны в более сложных средах, требующих высокого уровня организации, технологической сложности, качественной разведки, аналитического аппарата регулярно оспаривается на практике.
И, конечно, этот факт не остаётся незамеченным в Европе.
В данный момент очевидной уязвимостью в функционировании российской государственной машины выступает неспособность обеспечить эффективную защиту промышленной инфраструктуры. Несмотря на применение Украиной низкотехнологичных ударных средств, совладать с возникшей угрозой РФ не может – сказывается слабый набор компетенций в сложных областях боевых действий (морских и воздушных).
Эти факторы дают западным странам картину полновесной стратегической уязвимости, давление на которую может обеспечить мощное военное преимущество.
Европа видит прямую военную и политическую угрозу… которой, тем не менее, возможно противостоять. Более того, которую возможно побеждать на её же собственной территории.
У Коалиции нет мотивации завершать процесс военно-технической поддержки Украины и идти на прекращение огня – напротив, дальнейшее затягивание боевых действий формирует для европейских стран ряд ощутимых военных преимуществ.
Несколько лет назад концепт «войны на истощение» стал мощным инструментом в руках Москвы – но к настоящему моменту он себя изжил. Теперь вся тяжесть последствий его реализации оборачивается уже против самой России.
«Это не прекратится, пока мы вместе не обеспечим, чтобы Россия, по крайней мере по экономическим причинам, а возможно, и по военным причинам… не могла больше продолжать эту войну»
Недавнее высказывание канцлера ФРГ Фридриха Мерца преимущественно прошло незамеченным для публики – и совершенно напрасно. Оно служит прекрасной демонстрацией намерений и ёмким описанием текущих подходов европейского руководства к теме противостояния с Москвой.
«Обеспечение экономической и военной неспособности продолжать войну» – не некий отложенный во времени абстрактный процесс. Он реализуется уже более полутора лет путем финансового, технического и разведывательного обеспечения украинской программы «deep strike» (глубоких оперативных ударов).
Фактически, европейцы инвестируют в асимметричное средство противодействия российской концепции войны на истощение. Они стремятся подорвать её экономическую основу – и подготовить наиболее благоприятные условия для самостоятельного вступления в боевые действия.
Нужно отметить, что в Москве осознают происходящее – хотя и делают это с большим опозданием (вновь акцентирую внимание на отсутствии в РФ экспертизы, аналитики, слабой инфраструктуре обработки данных). Выработать военный ответ на европейские меры Россия не может, но стремится обойти их политико-экономическими методами; снизить зависимость от балтийской и черноморской экспортной инфраструктуры, развивая торговлю на Дальнем Востоке.
С дипломатической и политической точки зрения Кремль достиг убедительных успехов. Найдут ли они отражение в изменении структуры экспорта? Что ж, для этого необходимо время и наблюдения.
Так или иначе, стратегическая обстановка в Европе лишь обостряется – и процессы подготовки к большой войне становятся лишь все более очевидными.
PS. Тарасик считает, что Россия демонстрирует «неспособность обеспечить эффективную защиту промышленной инфраструктуры»? Серьезно? А тогда что же демонстрирует объединенная Европа на Украине?
Каждый день сотни «Гераней» превращают в пыль промышленную инфраструктуру Украины — для защиты которой Запад использовал буквально все средства, какие только имелись в его распоряжении. И ничего не помогло. Авиация потеряна, зенитно-ракетные средства выбиты либо израсходовали боезапас, ущерб колоссален — а Россия лишь наращивает масштаб ударов.
Вменяемые люди в Европе прекрасно понимают, что эта самая Европа сейчас находится в положении «со спущенными штанами» — Россия без всякого сухопутного вторжения и нанесения ядерных ударов в состоянии уничтожить экономику Европы чисто конвенциональными средствами. Чем может ответить Европа — конвенциональными ударами по российским городам? Потенциал для этих ударов у неё ничтожен, а вот ответ будет сокрушителен.
Собственно, на Украине Россия прямо сейчас показывает, как это будет выглядеть. Без зверств, без ударов по гражданскому населению — будет уничтожена критическая инфраструктура, и дальше страны сами захлебнутся в экономическом коллапсе.
Вменяемые люди в Европе это понимают, и они в ужасе — потому что противопоставить этому на стратегическом уровне нечего, все рычаги уже использованы, и они не сработали. Европа может только тянуть время, оттягивая свой конец — но парадоксальным образом оттягивание конца не улучшает переговорную позицию Европы, а лишь ухудшает.
Европейским бюрократам на всё это, разумеется, плевать — они сейчас воруют как не в себя, рассчитывая нахапать и сдриснуть из Европы куда подалее до того, как пипец начнется. Это хорошо видно по тому, что свёрнуты все работы, обращенные в будущее — даже про «экологию» уже позабыли, про «карбоновый след» никто не вспоминает, а электрификацию транспорта используют просто как прикрытие для лишения европейских граждан их автомобилей. Промышленность рушится — но даже на это чиновникам плевать, они в открытую заявляют, что социальные платежи населению придется сворачивать (потому что с банкротной промышленности не собрать налоги).
И все эти вопли про «милитаризацию» Европы, про подготовку к обороне от страшного Путина — это просто способ еврочиновников еще больше украсть напоследок. Не поможет же ничего — Украина 1.7 миллиона своих солдат положила в землю, и что толку? На Украине одной бронетехники сгорело больше, чем было во всех странах Европы вместе взятых — и что толку?
Россия учится воевать, и уже неплохо научилась. Найденным приемам и способам войны — Запад не только не обучен, он даже не понимает, что этому можно противопоставить. Вон, немецкие дураки хотят закупить много «колесных танков» с картонной бронёй — как будто опыт СВО не продемонстрировал нулевую выживаемость и крайне низкую боевую ценность подобных пепелацев. Украинцам были переданы такие французские машины — AMX-10RC, одни из лучших в данном классе, и что же? По итогам живучесть машины оказалась крайне низкой — например, один «колёсный танк» потеряли после разрыва невдалеке снаряда 152 мм — машину прошило осколками насквозь, и последовала детонация боекомплекта. Как результат — AMX-10RC оказался полностью бесполезен для Украины.
Но европейские чиновники хотят закупать подобный шлак тысячами — исключительно чтобы на этом украсть денег. Потому что ничего лучшего не купить — возможности по выпуску нормальных танков в ЕС крайне невелики, на них много не украдешь просто из-за малого количества.
