Дела давно минувших дней

— Цветные революции, бараны с планшетами… Голливуд всё это, милейший. Денег много, фантазии мало. Серьёзные люди ковровым бомбометанием не занимаются и бюджеты зазря не проедают.

— Поясните на примере, коллега?

— Извольте. Возьмём такую дату, как 28 июня 1914 года. Чем она примечательна? В Сараево застрелен эрцгерцог Фердинанд, а в Сибири совершена попытка зарезать Григория Распутина, который весьма настойчиво отговаривал царя от участия в войне. Убить не убили, но из игры в нужный момент и надолго вывели. Кстати, в деле Хионии Гусевой, той самой, которая хотела убить Распутина якобы из-за его развратного поведения, есть прелюбопытнейший документ — телеграмма Керенского от 15.03.1917 года: «Поручаю немедленно освободить содержащуюся в Томской психиатрической больнице Хионию Гусеву». Забавно, не правда ли?

— Ну.. Это же дела давно минувших дней, коллега.

— Это — образец ведения дел. Во всех смыслах. Особенно, если учесть, что координация действий осуществлялась в эпоху отсутствия всяких там фейсбуков и твиттеров.

Во всяком серьезном конфликте, милейший, подлинный выгодоприобретатель, а следовательно — и зачинщик, чаще всего находится за его пределами. И для обнаружения бенефициара нам с вами необходимо выйти за рамки конфликта, рассматривая не систему из противоборствующих сторон, но иную — более высокого порядка. Иногда сделать это достаточно легко, поскольку наш бенефициар может выступать и в роли кредитора обеих сторон конфликта.

— А давайте-ка, милейший, я расскажу вам одну историю, пока вокруг сплошь благодать и благорастворение воздухов.

— С удовольствием, коллега.

— Так вот. Однажды, году в 1930-м, Муссолини, очевидно под воздействием магии Балабановой или Коллонтай, решил воплотить в жизнь социалистическое понимание всеобщего равенства и счастья и постановил разрушить стены Римского гетто, дабы раз и навсегда искоренить этот позор еврейской сегрегации, ведущий свою историю с 16-го века.

— Какой пассаж! В жизни бы не поверил, если б не из ваших уст, коллега! И что же случилось потом?

— Потом? Потом, к его изумлению, вся еврейская пресса бросилась оплакивать это событие, подавая информацию примерно таким образом: разрушено одно из самых уникальных явлений еврейской жизни… Там, где еще несколько месяцев назад пульсировала трепетная еврейская жизнь… И т.д, и т.п.

— И чем же кончилась эта песня?

— Кода была такой: к Муссолини пришли раввины и сказали: Уважаемый дуче, давайте вы будете вести к светлому будущему великий итальянский народ, а маленький еврейский народ оставьте, пожалуйста, в покое, чтоб нам всем тут было хорошо. И — да: стену, пожалуйста, восстановите. Артефакт и всё такое, понимаете ли…

— В чём же мораль, коллега? Вы ведь просто так ни слова не скажете, я же вас не первый год знаю…

— Мораль? Извольте: уютные информационные пузыри, в которых пульсирует всякая там трепетная жизнь, придумали далеко не вчера. Мы все хотим жить в гетто, где тебе и психологический комфорт, и возможность не пересекаться с людьми иных взглядов на жизнь. И очень не любим, когда нас оттуда вытаскивают на очередную борьбу за очередное светлое будущее.

— И что нам с этим делать?

— Что делать? Для начала подкоп, проникновение и инфильтрация. А там по ситуации.