Великая интеллигентская контрреволюция
Анлазз опять написал интересный пост, в котором обратил внимание, что большинство бенефициаров распада СССР, олигархов и т.п. вышли отнюдь не из криминальной, как можно было бы подумать, среды — а из среды высшей интеллигенции.
Это были светила художественной сферы и ученые. И это важное наблюдение, которое можно связать с положением интеллигенции в СССР в принципе, а также тем вопросом, почему именно она создавала самую благодатную среду для распространения прозападной и антикоммунистической идеологии.
В раннем СССР «спецы» были редкостью, ценились на вес золота, и советская власть предпринимала колоссальные усилия по подготовке своих специалистов. При этом предполагалось, что эти спецы будут составлять советскую элиту, и об этом говорилось прямо: так Сталин, обращаясь к студентам в своей речи, говорил, что они должны будут занять «командные» места в экономике, сравнивая их с «командирами», офицерами мирной жизни.
Различие в заработной плате было очевидным: в 1940-м году средняя зарплата рабочего в промышленности составляет 32,4 рубля, а инженера — 69,6 (интересно, что з/п служащих при этом чуть выше средней з/п рабочих — 34 рубля).
После войны налаженная система подготовки стала давать результаты, открывались всё новые ВУЗы, подготовка специалистов пошла широким потоком. Очевидно, снабжать их всех по нормам элиты было невозможно. Возможно, были еще и другие соображения (например, направленные на эгалитаризацию общества). В том же самом источнике мы видим, что в 1986-м году разница между средней зарплатой рабочего и инженера уже ничтожна (216,4 — 239 рублей), а служащий в промышленности зарабатывает уже меньше всех — 172 рубля (это как раз понятно: служащему необходимо образование на уровне средней школы, которое в 1940-м году было далеко не у всех, а в 1986 — таки-да).
При этом в строительстве средняя з/п рабочих выше, чем у инженеров. А «непроизводительные» сферы (привет УНТ!) оплачиваются вообще ниже плинтуса: в медицине средняя з/п 134 рубля, в образовании 155 (при этом, скажем, зп медсестры всего 80 рублей, врача — выше, но до инженера не дотягивает).
Понятно, что речь идет о средних числах, и были как рабочие, зарабатывающие по 500-700 рублей, так и главные инженеры и директора с примерно такой же зарплатой. Если же каждый вспомнит собственный опыт, родных и знакомых, то получается примерно так, что, закончив ПТУ, можно зарабатывать значительно больше, чем закончив любой ВУЗ, причем быстрее наращивать свои доходы (пока еще инженер сделает карьеру — да и сделает ли, вопрос, а вот на разряд можно сдать быстрее).
Я могу вспомнить бесчисленное количество примеров как из собственного окружения, так и из фильмов/литературы: «наши профессии самые важные» — «судя по зарплате, нет» (с); статья в Юности о духовном мире учениц ПТУ, которые обучаются профессии маляра-штукатура: «Вначале нужно создать финансовый фундамент жизни, а затем на него нанизывать духовное»; директор фабрики в «Москва слезам не верит» имеет примерно такой же уровень жизни, как и семья рабочих-строителей: у тех тоже есть машина, да еще и дача, размеры квартиры соответствуют.
То есть в целом огромная масса интеллигенции чувствовала себя лично обделенной, потому что их жизнь слишком мало отличалась от жизни «необученных» (ведь «простые» профессии у нас и за профессии-то не считались никогда). А то еще и в худшую сторону отличалась. Молодой актер или библиотекарша могли жить вообще в полунищете. «Не то, что на Западе!» ™ (информация с Запада, естественно, доходила).
То, что на Западе просто не было такого количества людей, закончивших ВУЗы, что сами эти люди скорее всего там никогда и не стали бы врачами/инженерами — не приходило никому в голову.
Правда, наиболее антисоветской была как раз «высшая» часть интеллигенции, которая, казалось бы, зарабатывала хорошо и имела всё. Самый крутой лично мне знакомый антисоветчик был в Союзе театральным композитором, имел двухэтажную квартиру в доме с видом на Неву, ну и зарабатывал, скажем так, весьма нехило. Но и она чувствовала себя обделенной, потому что на Западе-то они опять же вообще могли бы стать миллионерами и жить безбедно до конца своих дней, «просто нарисовав мышонка или сочинив песенку».
Какой была мотивация родителей, которые по большей части либо мечтали, либо всеми силами стремились пропихнуть чадо непременно в ВУЗ? Хотя бы захудалый?
Вчерашние крестьяне или дети крестьян стремились к тому, чтобы их дети избежали тяжелого и грязного труда. Хрен с ней, с зарплатой! Счастье не в деньгах, тем более, в СССР, где билет в оперу стоил рубль, а доехать на электричке до прекрасных мест отдыха — копейки. Счастье, представлялось им, в том, чтобы ходить на чистенькую работу, сидеть за столом, не возиться с тяжелыми и грязными железками или там копаться в земле. Но чтобы, сидя за столом, что-то зарабатывать, а не получать копейки, как тетенька на почте или в сберкассе, нужно закончить ВУЗ.
Всё вполне логично. И да, не грязная и не выматывающая, не убивающая физически работа — это элемент качества жизни. И даже слабо успевающий школьник, а особенно школьница, стремились скорее к низкооплачиваемой, но «чистой» работе служащего. Соответственно этому формировалась новая аристократия — тех, у кого «белый халатик, ручки чистенькие». Отсюда презрение к разного рода «грязному» труду, представление о себе, как о ком-то особом.
Вот только то, что деньгами советская власть это самоощущение элитарности не подкрепляла — очень мешало и вызывало большое недовольство. Как и изобильное воспевание Рабочего Класса, многочисленные фильмы, песни и прочие элементы масскульта — на фоне народных поговорок вроде «ПТУ — помоги тупому устроиться». Именно поэтому у многих возникало ощущение «лжи и лицемерия».
Ну и да, если МарьВанна на уроке воспевает Рабочий Класс, а потом пропихивает единственного сыночка в пед, потому что там у нее блат, а в другие места сыночек поступить не может — это действительно лицемерие. Так-то.
В принципе, все это было преамбулой, описывающей положение дел. Написать же мне хотелось о том, какие существуют (и существуют ли) пути преодоления этой проблемы при социализме.
Так или иначе предлагаемые пути сводятся к воздействию на чисто идеальную составляющую: ВОСПИТАНИЕ интеллигенции. Например, оно активно применяется в КНДР. К сожалению, я не могу судить о том, насколько это там эффективно. Оно крайне активно применялось во время Культурной Революции в Китае (опять же, суждения об эффективности не будет — поскольку информация об этом крайне противоречива).
Я описывала (давно) подобный путь в романе «Крест Империи», но там речь шла о социализме на основе христианства. Там интеллигенция рассматривалась как нечто вроде светского монашества: например, за прелюбодеяние (ха-ха, да, я понимаю, смешно) могли запросто исключить из ВУЗа. Ну ладно, у меня там описывалось прелюбодеяние с сильно отягчающими факторами и подстрекательство к аборту (что в той радикально-христианской парадигме недопустимо вообще никак). То есть ВУЗ позволяли закончить только нравственно совершенным и абсолютно лояльным гражданам.
При этом к таланту и уму также предъявлялись серьезнейшие требования. То есть скажем так, элита была действительно элитой.
Аналогичную идею я затрагиваю и в «Холодной Зоне», где для высшего обучения некоторым специальностям нужно было еще и доказать, что ты пассионарий, готов на самопожертвование (например, поработать на стройке века в суровых условиях) — правда, в большей степени там речь шла о праве на руководящие должности.
Но в целом подобные практики весьма ограниченны, и маловероятно, что их вообще удастся ввести. Кроме того, талант — как прыщ, и вдруг он вскочит на не слишком идеологически правильном, даже корыстном и подлом, но зато умном человеке? Который вполне мог бы приносить пользу хотя бы в условиях какой-нибудь «шарашки».
Может быть, есть смысл в контроле поступков самой интеллигенции?
Чтобы понять это, нужно вспомнить термин, который совсем недавно ввел в философский обиход Димитриос Пателис: ранний социализм. Он считает «обществами раннего социализма» самые разные формы — как СССР, КНДР или современный Китай. И да, с точки зрения теории Вазюлина (Логика истории) это понятно. По теории данной школы, мы живем в длительную переходную эпоху социализма, в которой революции чередуются с реформами и периодами контрреволюции, и которая по значению и длительности сравнима с целой формацией.
В данную переходную эпоху могут возникать самые причудливые формы раннего социализма. Но все они сталкиваются с рядом коренных противоречий. Пателис считает таким противоречием разницу между формальным обобществлением собственности и фактическим общественным управлением ею. Но мне кажется, другим противоречием может являться и вот эта проблема между формальным равенством и фактическим неравенством людей по уровню образования.
То есть это фундаментальная проблема, базисная, и ее можно смягчить каким-то воспитанием и контролем, но при раннем социализме она будет всегда. Можно «не противоречить природе» и допустить, чтобы формировалась образованная элита (Китай, сталинский СССР). Можно противоречить — и создавать систему, когда образованные люди будут зарабатывать меньше необразованных или находиться под их жестким контролем (культурная революция). В целом, эта проблема в раннем социализме создает ряд трудностей, с которыми приходится справляться интуитивно и ситуативно.
Но есть и утешение: после перехода к зрелым формам социализма (коих мы пока еще даже не видели!) и коммунизма эта проблема начнет разрешаться сама собой. Каким образом?
Чем более совершенствуется производство — тем меньше там требуется неквалифицированного труда. Уже сегодня на заводах трудится масса рабочих именно с в/о. Таким образом, высшее или близкое к нему образование станет обязательным условием для труда вообще. С другой стороны, то, что считалось «невысшим», стремительно приобретает признаки такового, и разница между техникумом и вузом не так уж огромна.
В совершенном обществе, естественно, отомрут неквалифицированные, самые массовые на сегодня работы типа «курьер», «водитель» и «охранник». Эти потребности будут закрываться другим образом (например, с помощью автоматики или исчезновением самой потребности — как с охраной или продавцами (возможно, будут какие-то консультанты по продуктам, но там нужно будет нехилое образование).
Еще такой интересный момент: превращение некогда «черных и грязных, тяжелых» работ в интеллектуальные. Как работник презренной непроизводительной сферы, скажу: сейчас представляется, что, например, базовый уход за больными (который сейчас считается «мытьем жоп») вполне можно превратить в сложную, интересную и крайне интеллектуальную деятельность.
Другой пример описывает Макаренко в «Педагогической поэме», где колонисты рвались поработать в свинарнике — потому что разведение свиней у них было поставлено на высочайшем научном уровне. И это не окрашивание забора Томом Сойером — это на самом деле сложные работы, мы просто сейчас этого не можем увидеть, потому что объем работ пока еще задавливает вопрос качества.
С другой стороны, ныне суперинтеллектуальные работы начнут превращаться в обыденные. В начале ХХ века поэт и писатель — представитель высшей расы небожителей, который даже простому интеллигенту руки не подаст. В начале ХХI не пишет только ленивый, и каждый «светоч поэзии» широко известен только в своем кругу. Легко представить, что и фильмы на основе компьютерной анимации сможет делать каждый, и каждый, как Максим Каммерер, станет «мало-мальски грамотным инженером», научится рисовать и петь, ну а появление биохимических или электронных средств обучения, мышечной памяти сделает кого угодно балериной, фигуристом, профессиональным музыкантом и т.д.
Таланты, конечно, всё равно будут, как и большая или меньшая популярность — но все это потеряет сакральный смысл, и не станет ни «элиты», ни небожителей, претендующих на доступ к особым благам и особое участие в их распределении.
Но это всё, конечно, пока фантастика.
