****
Последняя буква «и» в слове «Недоросли» зачеркнута и сверху надписан мягкий знак — так называется спектакль стерлитамакского Русского театра по комедии Дениса Фонвизина. Из истории новейшего русского театра, от советского до постсоветского, известно, что комедия «Недоросль» — это что-то вроде золотого яичка в «Курочке Рябе». Кто только ни пытался расколупать это золотое яйцо. Чего только ни делали с классической комедией о русской жизни. И текст сокращали и переписывали. И ставили «как положено» — потому что классика, и в школе изучают, так что пусть школяры хоть посмотрят, коли прочесть невозможно. И мюзиклы сочиняли. Но надо признать, что как-то не очень получалось. Мучительные усилия, связанные с невозможностью объяснить природу любви Софьи и Милона, найти хоть какое-то оправдание существованию честного чиновника Правдина и определиться с занудой Стародумом (откуда он вдруг взялся и где пропадал?), заставляли режиссеров идти на самые изысканные ухищрения (из Стародума последнее время делали чуть ли не борца с режимом, и приезжал он из сибирской ссылки), но целевая аудитория (7—8-классники) оставалась равнодушной.
Поэтому, приехав в Русский театр Стерлитамака и увидев интересный и разнообразный современный репертуар, я шла на спектакль главного режиссера Людмилы Исмайловой с некоторой внутренней обреченностью. Ну понятно же — русский театр в городе один. Он любим зрителями, люди ходят в него и днем, и вечером, с детьми и без. И поставить для школьников, а особенно для учителей «Недоросля» — это святая обязанность театра. И «послушание» главного режиссера. Первое, что меня удивило — спектакль шел вечером. «А почему вы вечером играете?» — простодушно спросила я. Режиссер уклонилась от ответа. Второе: войдя в зал, я не обнаружила здесь школьников. Вместо них — ряды битком набиты солидной публикой. И почему-то я слегка волновалась. Из обрывков светских бесед стало понятно, что, во-первых, на спектакль в городе мода, во-вторых — там будет что-то «про нас».
Сразу скажу, что Людмила Исмайлова поступила с текстом так, как сейчас поступают драматурги, работающие в театрах. Она почти переписала его, актуализировав и сам текст, и режиссерский подход к нему. Конечно, в первом действии сюжетная линия оставлена. Но во втором убраны все эти похищения невесты и любовная история, и все действие отдано выяснению взаимоотношений дворянской интеллигенции с народом. Для этого в спектакле использованы мысли русских классиков, взятые из отличной книги (составитель Дамир Соловьев) «Русские писатели и публицисты о русском народе». Ну и финал спектакля придуман совершенно не по Фонвизину, но по правде.
Художник Наталья Белова (Санкт-Петербург), частый соавтор режиссера, сочинила громоздкое, несуразное деревянное гнездо, представляющее собой дом Простаковых. Он слеплен из каких-то пристроек, конурок, клеток, с прислоненными к проемам дверями, сломанными лестницами, проваливающимися полами, сенями, которые никуда не ведут. На второй этаж можно добраться, только вскарабкавшись по стенкам, что все обитатели, включая едва живую Еремеевну (Юлия Шабаева), и проделывают довольно прытко. Это такая деревянная Россия, вся в щелях, из которых как тараканы прыскают во все стороны люди, все строения подгнили, покосились, но подпертые палками как-то стоят и простоят еще довольно долго. Этот образ настолько точен, что на человека, знакомого с глубинной Россией, навевает почти экзистенциальную тоску.
Все обитатели этого поместья — в русской национальной одежде, ватниках. Все живут шумно, пьют всё, что припрятано в разных заначках, никого не слышат, всего боятся, а пуще всего — барыни. Когда разгневанная Простакова появляется на площадке, все забиваются в щели и замирают. Барыню играет красивая, темпераментная Ольга Бовен. И играет она не мамашу-курицу, а моложавую женщину, чья жизнь рядом с совсем уж бестолковым мужем не задалась. Муж (Александр Шабаев) тихий и робкий, и главная его цель — чтобы жена не заметила. (В последние годы мы видим в жизни столько похожих пар, что по-иному стали «считываться» классические произведения — от «Господ Головлевых» до «Дядюшкиного сна».) А в жене красоты, сил и страсти много. Любовь брызжет через край и вся брошена на сына, который, конечно, может и не выдержать такого напора. Но выдерживает, исключительно благодаря своей безмозглости и упитанности (Ильдар Сахапов). Редко удается увидеть в этом персонаже такого совершенно бессмысленного взрослого мальчика. Софья (Анна Храмова) в спектакле — чахлая, бескровная девица в очках и с книжкой, очень смешная. Такие девушки, любящие читать, поступают на библиотечные факультеты и идут служить народу в такие же бескровные библиотеки. Вообще, несмотря на разнообразно пошитые, стилизованные ватные одежды, все типажи узнаются. Они, конечно, сейчас немного по-другому говорят, но в сегодняшней жизни все присутствуют.
Совершенно особое и очень важное место в спектакле отведено Правдину. Во-первых, он здесь литератор. Ездит по России, наблюдает жизнь народа, периодически заходится то от восторга, то от непонимания. Его играет артист Александр Чесноков, как будто специально созданный природой, чтобы играть честных благородных людей. Особенно русских интеллигентов. Правдин у него очень современный, ироничный, образованный. Не сразу становится понятно, что герой иронизирует над нравами простаковской жизни, а режиссер — над ним. Правдин то цитирует русских писателей, то Чаадаева, только видно, что вся эта народная жизнь кажется ему дикой, и сам он здесь — как седло на корове. Единственное, что он пытается сделать для облегчения жизни народа, — починить колченогую скамейку. И то не выходит. И главное — кого ни процитирует из великих, все как-то оскорбительно получается. (Наверное, опасаясь задеть чувства защитников русского народа, театр поместил в программке вкладыш с цитатами. Некоторые из них произносятся в спектакле. Звучат замечательно, но…) Например, продолжает близкую Скотинину тему свиней не кто иной, как Гоголь: «Не житье на Руси людям прекрасным, одни только свиньи там живущи». Согласитесь, обидно. Появившийся в конце первого действия «англицист» Стародум в остроумном исполнении Антона Бебина приехал явно не из Сибири. Безымянный камердинер Стародума, которого играет Фаниль Тулунгужин, здесь получил имя Джонса и стал сниженной копией господина-западника. Оба они ходят по проваливающимся доскам, брезгливо потряхивая ногами. Стародума забавляет все. И жизнерадостный Скотинин (Сергей Сапунов), и вся семейка Простаковых. И вообще вся эта странная русская жизнь, такая грязная, пьяная, подванивающая нечистотами, от которой он отвык в Англии, кажется ему настолько забавной, что просто обхохочешься. Он и забавляется все время.
Все второе действие построено таким образом, что нас мало волнует любовь Софьи и молодцеватого солдафона Милона (Артемий Зайцев). Эта парочка трогательна, глуповата, и понятно, что счастья, каким они его себе представляют, они вполне достойны. Симпатию здесь, пожалуй, вызывают только почти безмолвные учителя, кроме Вральмана, конечно (Гилюс Мингазов в этой роли исполняет почти балетную партию). Только в них и чувствуется униженное человеческое достоинство. Цыфиркин (Николай Панов) и Кутейкин (Илья Павликовский) — это сегодняшние репетиторы, все понимающие и глаз не могущие поднять на господ от бессилия и стыда.
Все внимание режиссера отдано двум «порядочным» людям, положительным, так сказать, героям, которые произносят бесконечно правильные и умные мысли. «Я не умею любить свою родину с закрытыми глазами, склоненным лицом и сомкнутыми устами…» — идет на экране текст Чаадаева из «Апологии сумасшедшего», но написан он с ужасными ошибками. И невольно думаешь: это сам Чаадаев по-русски плохо писал или его процитировать правильно не способны? То, что говорит Стародум, явно готовясь к отбытию в туманный Альбион, раздражает и заставляет смеяться уже над ним: «Мы должны понимать свой народ. Нет, я скажу яснее: je suis un Russe et je suis fier d’etre, я русский и горжусь этим» (фраза принадлежит пламенному Виссариону Белинскому). С этим нравоучением Стародум и отбывает в компании с абсолютно пьяным Джонсом и счастливым Вральманом. И остается на дворе разгневанной, униженной в своих правах Простаковой один Правдин. И снова все расползаются по щелям, боясь гнева барыни. И снова появляется на экране текст Чаадаева. И, вторя его тексту, прекраснодушный Правдин начинает обличать жалких загнанных людей, которые притворяются, что метут двор, а на самом деле ничего не делают. Известно, что когда русских людей совсем уж загоняют в угол, они способны на бунт. Тот самый, бессмысленный и беспощадный. Угрожающе, нарастая и перекатываясь на волнах мелодии, вдруг ухает «Калинка». Под эту самую «Калинку» озлобленные люди тупо и методично забивают Правдина. А потом снова тихо расползаются по углам. А песня гремит, ожидая следующего, не вовремя подвернувшегося народного заступника.
Никого здесь не пожалела режиссер. Ни народ, который то мечется в кокошниках, встречая начальство и расстилая пыльный половичок под ноги, то бегает с пословицами и поговорками (Александр II сказал: «Все народы живут по законам, одни русские — по пословицам и поговоркам»). Ни заступников народных, которые — что справа, что слева — все одинаковы. Посмеялась и над либералами, и над скрепщиками, и над всеми героями сразу. У сатирика смех одинокий и горький. И немудрено, что он многих обижает. Людмила Исмайлова поняла Фонвизина именно так. Посмеялась над всеми сразу, вызвав и обиды, и споры, и признания: «Про нас написано».